Нетрадиционные ценности родителей и протестные настроения

Замминистра образования Белгородской области Андрей Мухартов предложил ввести «социальную карту риска» для подростков в регионе, чтобы снизить детскую преступность. На встрече с губернатором Вячеславом Гладковым чиновник перечислил девять критериев для оценки ребёнка: семья, личность, образование, занятость, взрослые, сверстники, идеология, здоровье и криминализация. На основе такой «социальной карты» Мухартов предложил делить подростков на группы риска — и с теми, кто потенциально может представлять угрозу, проводить профилактическую работу. Губернатор отправил этот проект на доработку и попросил учесть «прифронтовую особенность».

Такую систему озвучили в России на уровне региональных властей впервые. «Вёрстка» обсудила инициативу с родителями подростков в Белгородской области, а также с педагогами и психологом.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

«А у нас с вами ещё война»

В середине января Белгородская полиция обратила внимание на телеграм-канал, в котором подростки публиковали видео избиения прохожих — часть из них были сняты в местном ТЦ и во дворах города.

Шестерых подозреваемых задержали 17 января. В отношении них возбудили три уголовных дела по статьям «Хулиганство», «Возбуждение ненависти либо вражды по признакам национальности» и «Покушение на убийство, совершенное группой лиц по мотивам национальной ненависти».

«Я извиняюсь перед всем русским народом и перед людьми, которых я оскорбил и ударил», — попросил прощения на камеру гражданин Азербайджана Амиль Гафаров, один из несовершеннолетних. Его семья несколько лет назад переехала в Россию из Украины.

Власти области отреагировали на громкое дело. 22 января замминистра образования Белгородской области Андрей Мухартов на встрече с губернатором Вячеславом Гладковым предложил системную меру — социальный паспорт для подростков. Он отметил, что раньше у социальных педагогов не было жёстких критериев для оценки состояния подростка. «И комплексного анализа мы не получали. Если этот подход 10 – 15 лет назад позволял нам анализировать ситуацию, то в сегодняшних условиях нет», — сделал вывод чиновник.

Мухартов показал презентацию с девятью критериями риска, «не учитывать которые невозможно»: семья, личность, образование, занятость, взрослые, сверстники, идеология, здоровье и криминализация.

Некоторые из критериев чиновник расшифровал подробнее. Так, например, он предложил, оценивая родителей ребёнка, смотреть «откуда приехали, являются ли они носителями ценностей нетрадиционных для России», и какую веру они исповедуют.

Разбирая последний критерий — криминализацию, Мухартов предложил отслеживать «отклоняющееся поведение и протестные проявления».

Методика предполагает, что после мониторинга подростков смогут поделить на группы риска — низкий, средний и высокий. С последними должны проводить профилактическую работу.

Гладков на встрече потребовал от Минобра больше конкретики и больше специфических решений для прифронтового региона, где из-за обстрелов дети учатся дистанционно.

«А у нас с вами ещё война, у нас с вами дистант, агрессивная пропаганда со стороны Запада и Украины в отношении наших детей, — заявил он. — Ни один из этих парней [задержанных] не помогал убрать улицы родного города, ни один ребёнок не занимается в проекте „Воин“, а парни сильные. Скажу грубо: ума мало, а силы много, не знают, куда применить. Фильмов насмотрелись, пошли руками махать. Теперь все сядут», — сказал Гладков.

В 2022 году, по сравнению с предыдущим годом, уровень подростковой преступности в Белгородской области незначительно вырос, — с 231 случая до 233 случаев. При этом в списке всех остальных регионов это по-прежнему низкие показатели — за первые четыре месяца 2023 года Белгородская область, как пишет местное СМИ «Фонарь», занимала седьмое место в общероссийской статистике по наименьшему числу преступлений несовершеннолетних.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

«Выявить и помочь, или выявить и покарать»

«Мне лично все равно, если бы анализировали мою семью, у меня хорошая родословная и отличные дети с точки зрения человеческих ценностей, — сказала „Вёрстке“ жительница Белгорода Татьяна. — Но думаю, что большинству это не понравится, чтобы на чадо собирали досье».

Инициатива вызвала вопросы у жителей Белгородской области, которые воспитывают детей. Одни стали интересоваться, будет ли рейтинг доступен родителям, или педагоги должны передавать информацию только администрации школы. Другие — можно ли содержимое «социального паспорта» оспорить, и как это будет влиять на судьбу ребёнка после выпуска из школы

«Даришь учителям подарки-хороший социальный рейтинг напишем, закроем на шалости глазки. А не даришь — так тебе другое напишем!», — пишет Лика Литвинова в комментариях под постом Вячеслава Гладкова.

Среди родителей, с которыми пообщалась «Вёрстка», есть и те, кто отнёсся к идее позитивно.

Ольга Бирюкова говорит, что всё будет зависеть от цели «социального паспорта»: «выявить и помочь или же выявить и покарать». При этом она не против, чтобы её семью анализировали, потому что спокойна за результаты.

«У нас довольно традиционные ценности в семье, мы многодетные родители и воспитываем детей в духе патриотизма», — объясняет Ольга. Рассуждая о профилактике для детей, которые могут оказаться в группе повышенного риска, она говорит, что кому-то может понадобиться психолог, а кому-то «патриотические экскурсии» — тем, кто «не совсем понимает историю нашей страны».

Дарья Борушевская говорит, что такой мониторинг поможет выявить «условно неблагополучных детей», чтобы потом «приложить к ним усилия молодёжных движений, общественных организаций, управления молодёжной политики» и «достичь нужных для общества результатов». Она уточняет, что имеет в виду снижение преступности.

«Большой брат говорит мне, насколько я хорош»

Педагог Дима Зицер замечает, что в России родители всё чаще склонны давать согласие на даже радикальные инициативы. Он вспоминает недавний запрет на использование мобильных телефонов в школе, который не вызвал бурной дискуссии у семей.

Зицер предполагает, что оценка детей по критериям вызовет напряжение в семье не только потому, что оценке могут подвергаться и сами родители.

«Ещё одна система, которая подразумевает сравнение детей, — это дополнительное давление дома. Не ручаюсь говорить, что 100% семей в Белгородской области пользуются гуманистическими подходами в воспитании, — говорит педагог. — Тем более, когда сравнение зависит от некой высшей фигуры, это сразу может привести к буллингу в коллективе. Большой брат говорит мне, насколько я хорош. И здесь никогда не будет объективности».

Председатель «Альянса учителей» и педагог Даниил Кен сравнивает идею о рейтинге для подростков с социально-психологическим тестированием, которое российские школьники в разных регионах проходят раз в год. По его опыту, подобные инициативы часто сопровождаются давлением на педагогов со стороны местных властей и проводятся больше ради статистики, чем ради адресной помощи конкретных детям в зоне риска.

«По закону такое тестирование проводилось добровольно, до 14 лет с согласия родителей, после — с согласия самих школьников. Но неформально на школы давят, чтобы был высокий процент согласившихся, — рассказывает Кен. — Вопросы достаточно неэтично и некорректно составлены, и часто даже вызывают смех у школьников. Например, был вопрос об употреблении алкоголя родителями: только по праздникам, по выходным, через день или каждый день. Для ученика эта тема может быть болезненной, а он сидит и час выдаёт ответы про вредные привычки взрослых, про окружение, про опыт психологического или физического насилия. А потом просто уходит домой, и никого не заботит, в каком состоянии».

По результатам тестирования небольшой процент школьников определяли в группу риска. Для них в городской поликлинике выделяли квоту на бесплатные тесты на наркотические вещества — родителям этих детей предлагали сопроводить школьников. Соглашаясь на компьютерное тестирование, не все школьники понимали, в чём его цель, а некоторые родители реагировали на результаты агрессивно.

Даниил Кен говорит, что западным странам понадобились десятилетия, чтобы разработать этичные программы, которые позволяли бы экологично выявить детей в зоне риска и снижать подростковую преступность.

Несколько западных стран используют канадскую систему EARL-21G и EARL-20B (Early assessment risk list for girls and boys) — для детей с 6 до 11 лет. В тестировании рассматривают факторы стресса, с которым сталкивается семья, подходы к воспитанию, особенности психики ребёнка, «стратегии выживания», которыми пользуется мальчик или девочка, — и ещё 16 факторов.

«Мне кажется, что когда есть очевидные проблемы — война, экономический кризис, закредитованность, социальная рознь, в первую очередь они сказываются на неблагополучии семей, на молодежной преступности или алкоголизме родителей, — говорит Кен. — И именно с этим нужно работать. А насколько грамотно организовано тестирование или мониторинг в школах, это уже второстепенная вещь»,.

«Свести тяжелый труд к понятной системе координат»

Наталья Злобина — основатель и руководитель фонда «Каждый особенный», который уже десять лет занимается помощью детям и подросткам с РАС и с другими ментальными особенностями в Белгородской области. Она считает, что в регионе появилось немало педагогов, которые работают с поведенческой психологией и используют научно доказанные методы.

«Чиновники пока не понимают, что развитие инклюзивного образования и поддержки детей с помощью подходов, доказавших свою эффективность, касается вообще всех. Грустно это замечать. Имея неплохую базу специалистов, регион всё равно озвучивает меры, которые должны не поддерживать, а контролировать детей, демонстрировать их слабые стороны».

Фонд «Каждый особенный» открыл ресурсные группы и классы в обычных школах и детских садах Белгородской области для более 400 детей с РАС и обучил уже 834 педагога.

Дима Зицер тоже отмечает, что снизить уровень преступности и девиантного поведения может только глубокая комплексная работа с ребёнком, которой должны заниматься специалисты.

«Профессионал должен обнаружить нелегкие моменты в судьбе ребёнка, увидеть инструментарий, который поможет это изменить, — говорит он. — Обращаться в организации и фонды, предлагать что-то новое. И вот чиновники допускают, что можно свести этот тяжелый труд — мою работу по сути — к очень понятной системе координат, к графику с галочками. Смотришь, что у ребёнка рейтинг 3.7, и как будто бы про него всё ясно.

Альтернативная социальная лестница

Жители Белгородской области, которых напугала идея о социальном паспорте и критериях, начали задавать вопросы губернатору в социальных сетях. Министр образования региона Андрей Милёхин стал успокаивать их в комментариях: он назвал карты и базы данных «лишь одним из элементов работы по профилактике противоправного поведения». Он написал, что важно дать подросткам заниматься интересным делом, привести их в спортивные секции и организовать им досуг, но во время дистанционного образования сделать это сложно.

Даниил Кен отмечает, что дополнительные занятия и новые молодежные организации, которые поддерживают и финансируют власти, тоже выстраивают иерархию среди детей.

«Вижу по „Движению первых“ и РДШ, что государство старается выстроить альтернативную социальную лестницу, создавая преференции „правильной“ молодежи — тем, кто волонтерит в их проектах, — рассуждает Даниил Кен. — Им дают бонусы в виде статуса, мерча, встреч с чиновниками, поездок, обещают льготы при поступлении в ВУЗы. И это глобально, конечно, обман — создание видимости, что у молодежи есть перспективы, они становятся кадровым резервом, лучшие выбиваются наверх».

«Вёрстка» предложила порассуждать о «социальных паспортах» подросткам-активистам Белгородской области, которые состоят в региональном «Движении Первых».

Елизавета Клюева из города Губкин говорит, что подобный рейтинг — это «прекрасная мотивация». Те, кому нужно было бы поправить свои показатели, нашли бы себя в конкурсах, в волонтёрских отрядах и других молодежных организациях.

«Со своей стороны я конечно согласна на такую оценку, потому что считаю себя достойным представителем нашего общества, — рассуждает школьница. — Все мы, конечно, достойны, но у кого-то есть проблемы — с окружением, например. Или слишком долгий поиск себя. Возможно, социальный рейтинг помог бы выявлять эти проблемы и решить их. Допустим, ребёнок плутает и ни в чем не участвует. Так давайте ему поможем».

Елизавета упомянула, что прямо сейчас находится в Москве вместе с другими участниками «Движения Первых» и готовится к «очень важной встрече» с Сергеем Кириенко.

Председатель отделения «Движения первых» в Старом Осколе ответила «Вёрстке», что не сможет помочь, потому что работает «с другой категорией детей, не из группы риска».

Иллюстрации: Дмитрий Осинников

Поддержать «Вёрстку» можно из любой страны мира — это всё ещё безопасно и очень важно. Нам очень нужна ваша поддержка сейчас. Как нам помочь →